Форум » Великая Отечественная. Битвы и сражения » Разгром Западного фронта » Ответить
Разгром Западного фронта
Aprelev: На военно-историческом форуме http://vif2ne.ru/nvk/ кем-то был задан интересный вопрос: что изменилось бы в июне 1941 года, если вместо Д. Г. Павлова Западным фронтом командовал бы генерал армии Г. К. Жуков. Вопрос прозвучал после прочтения книги Дмитрия Егорова «Июнь 41-го разгром Западного фронта». Однако тема развития не получила. Учитывая, что Д. Егоров участник нашего форума, предлагаю обсудить причины разгрома на Западном фронте здесь: почему предсказуемое, в общем-то, поражение в Приграничном сражении приобрело характер катастрофы? В этой связи предлагаю такую альтернативу. Представим, что война началась утром 22 июня с неожиданного нападения, конфигурация войск у границы та же, как была в реальности, оснащение войск тоже соответствует действительности, и даже авиация Западного фронта понесла в первый же день большие потери. Но вот чего нет: 1. Укрепрайоны на старой советско-польской границе не разукомплектованы, а находятся в высокой степени боеготовности. 2. Неприлично держать столько войск (без малого 2 стрелковые и 1 танковая дивизии) в Бресте, на самой границе. И артполкам у пограничных застав утром 22 июня 1941 года нечего делать (например, про район Гродно: оба корпусных артполка 4-го стрелкового корпуса и гаубичный артполк 56-й стрелковой дивизии утро 22 июня встретили НА ГРАНИЦЕ и были разгромлены в первые же часы). Про 6 мостов в полосе 4-й армии сказать ничего не могу — если они кому-то для чего-то нужны, пусть остаются. 3. Недостроенные УРы на границе занимать войскам можно (многие дивизионные и полковые командиры чувствуют, что «в воздухе пахнет грозой», поэтому часть укреплений занята будет). Про аэродромы у границы я не говорю. Но войска ПВО (какие есть) все-таки находятся хоть в какой-то, но боевой готовности, а запрета сбивать самолеты противника нет. Хорошо бы иметь в войсках запас мин (помнится, об их отсутствии очень жалел Сандалов). И хорошо бы перевооружать артиллерию с умом (чтобы боеприпасы и средства тяги соответствовали по времени получаемым артсистемам). 4. Войска второго эшелона ЗОВО не выдвигаются к границам, а значит, не разгромлены на марше. 5. Ну и, конечно, никаких контрударов на Сувалки, приказ на который был отдан «не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск» (цитата про Жукова из мемуаров самого Жукова). То есть никто СПЕЦИАЛЬНО не подставляет собственные войска под разгромный удар. В итоге Приграничное сражение, как и в действительности, начинается ужасно и кроваво. 3-я армия оставила Гродно, 4-я армия — Брест. Управление нарушено. Огрызающиеся доты приграничных УРов замолкают один за одним. Авиация противника хозяйничает в воздухе. Диверсионные группы нарушают связь, убивают делегатов связи, охотятся за комсоставом, сеют панику. Во второй половине дня 25 июня командование Западного фронта отдает приказ на отход войск 3-й и 10-й армий из Белостокского выступа. Но при этом в резерве — боеготовый 6-й мехкорпус; он не растрачен на СПЕШНЫЕ контрудары и может быть брошен в любую точку в кризисный момент. Правда, при этом он может точно так же понести тяжелые потери, как и в действительности. Но не обязательно же атаковать «дно котла»; можно найти для мехкорпуса достойную цель. К 25 июня они стали ясны (в реальности именно в этот день генерал армии Д. Г. Павлов отдал приказ вывести 6-й мехкорпус из боя и направить в район Слонима). Не страшно даже раздергать мехкорпус по дивизиям и даже полкам — это все же лучше того, что случилось в действительности. Еще один подвижный резерв — 6-й кавалерийский корпус; кроме 36-й кавдивизии, расположенной в Волковыске, есть еще 6-я кавдивизия, выведенная из боя в районе Ломжи к исходу 22 июня. Пружаны и Береза в этом случае тоже не станут легкой добычей: там расположены по одной дивизии 14-го корпуса, которые не участвовали в спешном контрударе и подпирают оборону; в Кобрине, где расположен штаб корпуса, может располагаться 22-я танковая дивизия (вместо Бреста). А в Слониме — 29-я мотодивизия 6-го мехкорпуса, в районе Баранович — 121-я и 155-я стрелковые дивизии. Кроме того, в Барановичах — штаб 17-го мехкорпуса генерал-майора М. П. Петрова, который способен взять на себя оборону важного узла (надо только, чтобы подобный приказ был отдан, а оборона этого важного пункта на случай войны все-таки предусматривалась). Теперь, возможно, Слоним уже не будет взят так легко, как в действительности. Значит, пути отступления войск из Белостокского выступа не будут перехвачены. И уж во всяком случае, уже 24–25 июня появляется пункт, за который имеет смысл сражаться до конца (как за Сталинград) — Слоним. А сражаться наши войска умели (когда их не подставляли специально под удары). Но главное: за спиной сражающихся дивизий ЗФ — БОЕГОТОВЫЕ Себежский, Полоцкий, Минский и Слуцкий УРы, которые с началом войны получили приписной состав. УРы представляют собой не просто набор единичных укреплений, а целую систему, которая навязывает противнику определенные (и значит, предсказуемые) действия. Разгромленные подразделения и части войск Белостокского выступа будут проходить сквозь линию УРов, собираться за этой линией, приводить себя в порядок. Резервы фронта не растрачены и движутся не в «котел», а «подпирают» линию УРов на старой границе, которая (как должно быть) является линией развертывания войск: - 21-й стрелковый корпус (три дивизии: в Полоцке, Витебске и Лепеле) и 50-я дивизия (район Полоцка) прикрывают северный фланг, в полосе основного удара 3-й танковой группы; - 100-я дивизия занимает Минский УР, сюда же выдвинута 161-я стрелковая дивизия из Могилева; - 20-й мехкорпус прикрывает стык со Слуцким УРом; резерв на этом участке — 4-й воздушно-десантный корпус; - 55-я стрелковая дивизия не разгромлена на марше, а заполнила Слуцкий УР. Сюда же выдвинуты штаб 47-го стрелкового корпуса и 143-я стрелковая дивизия. Тем временем большая часть пехотных соединений вермахта завязнет, как это и получилось в действительности, в боях (в реальности — до 8 июля). Врагу просто не хватает сил удержать образующийся «котел»: Сил 9-й армии и 3-й танковой группы не хватает, чтобы охватить Белостокскую группировку с севера и ОДНОВРЕМЕННО взять Минск или наступать севернее озера Нарочь — на Полоцк и Лепель. При этом для советских войск остается отход на Минск, а замкнуть «котел» с севера через Налибокскую пущу танковые соединения не могут. Через этот лесистый район могут продвигаться, и то медленно, только пехотные соединения, поэтому сюда направлен 5-й армейский корпус. Соответственно, на юг сдвинут и 6-й армейский корпус. 39-й мотокорпус, как и в реальности, прорвался к Минску (он может быть даже усилен 57-м мотокорпусом). Но боеготовый УР, заполненный войсками, не такая легкая добыча. Главное в этих условиях — отстоять Минск. К тому же возникает проблема связи группы армий «Центр» и группы армий «Север»: 5-й и 6-й армейские корпуса, как и в действительности, сдвинуты к югу с целью создания северного фаса формирующегося «котла». Но здесь, в отличие от реальности, не пробел, а линия развертывания войск РККА. Немецкая 4-я армия завязла в боях на южном фасе Белостокского выступа. В силу особенностей театра военных действий она не может поддержать 2-ю танковую группу, которая (также как и 3-я группа) не способна удерживать «котел» (особенно важен участок от Пружан до Слонима) и ОДНОВРЕМЕННО наступать на Минск и Бобруйск. Для достижения успеха приходится акцентировать удар на Слоним, Барановичи, но без пехотных дивизий (которые так далеко продвинуться никак не могут) 2-й танковой группе очень тяжело. Даже в случае прорыва к Минску никакого «поиска» со взятием Бобруйска при полном отсутствии сопротивления советских войск не получится. А главное, все бои в Белостокском выступе оказываются просто боями в предполье УРов. Для немецкого командования уже в ходе Приграничного сражения на московском направлении станут ясны недостатки плана «Барбаросса»: недооценка сил РККА, удары по расходящимся направлениям и плохое взаимодействие между группами армий. Таким образом, вырисовываются факторы, которые придали рядовому поражению в Приграничном сражении характер катастрофы: 1. Разукомплектование УРов на линии старой границы. 2. Скученность войск на самой границе (самые вопиющие примеры — части 4-й армии в Бресте и артполки под Гродно). 3. Нарочитое снижение боеготовности войск (запрет занимать приграничные УРы, вывод подразделений ПВО в Крупки, запрет сбивать самолеты противника и так далее). 4. Движение советских войск 2-го эшелона Западного фронта в «котел» (вообще наличие войск в движении и их разгром на марше). 5. Спешные контрудары под Брестом и под Гродно, которые только способствовали потере боеспособных соединений — мобильного резерва Белостокской группировки. А главное, ход военных действий на Западном фронте не дает оснований СМЕЯТЬСЯ над оборонительной стратегией, которая должна прикрыть переход страны на военные рельсы. Опыт первых дней на Западном фронте, как следует из книги Д. Егорова, показал со всей определенностью, что приграничные дивизии и корпуса свою задачу прикрытия мобилизации ВЫПОЛНИЛИ. Враг завяз в боях перед линией УРов до 8 июля. Если бы только эта «линия» существовала! Вопрос установления линии, с которой будет происходить наступление после отражения вражеского наступления, — это вопрос Генерального штаба. Помнится, этот вопрос мучил К. К. Рокоссовского. С разукомплектованием УРов на старой границе замысел обороны страны в случае внезапного нападения Германии стал неясен.
прибалт: Да с Борисовым лопухнулся.
IAM: IAM пишет: Окружного подчинения. Наврал. Прошу прощения. Входила в состав 3-й армии.
OFS: В книге БП 50-й СД написано, что она предназначалась для вхождения в 4-й СК 3-й армии. Есть ли подтверждение сего в архивах?
Aprelev: Перевод с белорусского Дивизия вышла из окружения (продолжение — новый абзац сразу после троеточия) Из воспоминаний Захара Демидовича Подорванного, бывшего начальника штаба 24-й Самаро-Ульяновской Железной стрелковой дивизии …Стреляли 5–6 батарей. Откликнулась и наша артиллерия. Дуэль продолжалась минут 15. Пошли в атаку танки противника. Бой шел от Трабов до Жемыславля. Мне и потом приходилось участвовать в отражении танковых атак. Однако такого боя с таким количеством танков на небольшом участке я больше не видел. К тому же и атака эта для нас была первой. Все слилось в один гул. От разрывов снарядов, под напором танков падали вековые сосны, березы. Над полем поднялись столбы земли и дыма. Гул танковых моторов было слышно то в одной, то в другой стороне. Непрерывными очередями стреляли пулеметы. Снаряды стали падать недалеко от КП. Противник углубился в наши боевые порядки. Бой продолжался далеко за полдень. Затем стрельба стала принимать очаговый характер, стала постепенно затихать. Кажется, выдержали. Во второй половине дня на КП с оперативной группой приехал генерал. Он был доволен: «Ну и денек, товарищ Подорванов! Пять танковых атак отбили! Однако наступление он нам сорвал…» Погиб командир батальона 7-го стрелкового полка (к сожалению, забыл его фамилию), участник боев в Испании. Был тяжело ранен осколками в ноги командир артдивизиона капитан Журавлев, ранен начальник инженерной службы 168-го полка капитан Никитин. Всего мы потеряли в этом бою около 400 человек убитыми и ранеными. 4 орудия и несколько пулеметов были раздавлены танками. По нашим подсчетам, немцы потеряли 94 танка. На следующий день из штаба корпуса нам прислали поздравление, в котором говорилось, что 24-я Железная дивизия, которая добыла себе славу еще в гражданскую и финскую войны, 26 июня нанесла поражение 19-й фашистской танковой дивизии... Далее была выражена благодарность всему личному составу. Вечером командир дивизии объявил свое решение на завтрашний день. Это было подтверждение его вчерашнего боевого приказа (нанести удар в направлении Гольшан) безо всяких изменений. 27 июня. После артподготовки 7-й и 168-й полки, которые поддержала артиллерия и небольшое количество танков, перешли в наступление. 168-й полк легко прорвал оборону противника и завязал уличные бои в д. Трабы. Однако 7-й полк продвинулся только правым флангом и в районе Сурвилишки встретил мощное сопротивление. Здесь его контратаковали танки и пехота 18-й мотодивизии. Несмотря на поддержку артиллерии, полк левым флангом почти не продвинулся вперед и в итоге вынужден был развернуться фронтом на северо-запад. Бой шел почти целый день. 7-й полк продолжал сковывать противника, медленно продвигаясь вперед правым флангом, а 168-й полк захватил Трабы, начал теснить врага в сторону Гольшан. Мужественно сражались танкисты. Бой в направлении Гольшан отдалялся. Однако командир дивизии приказал остановить наступление и закрепиться на этих рубежах. Вечером провели совещание командиров. Я рассказал об обстановке. Немцы уже заняли Минск, где соединились две их группировки. Теперь наши войска, которые действовали западнее старой границы, находились в глубоком окружении. Наши успехи в сегодняшнем бое ничего не изменили. Вывод: настоять перед командованием корпуса о выходе из окружения. Заместитель командира по политчасти батальонный комиссар Корняк и командиры поддержали меня. Утром 28 июня противник никаких активных действий не предпринимал. С отходом наших полков за реку Клява немцы вновь подошли к реке. Мы с командиром дивизии выехали на совещание в штаб корпуса. Там стало известно: корпусу отходить на восток. 24-я дивизия должна была идти через Налибокскую пущу на Негорелое. Вечером того же дня командир дивизии провел совещание и разъяснил порядок отступления. Помню его последние слова: «все, что можно, этой ночью отвести в тыл дивизии (в район Юратишек). Все, что не нужно — уничтожить. Роты, батальоны подготовить так, чтобы они смогли быстро оторваться от противника, за 8–10 минут перестроиться в колонну и выйти на свой маршрут, прикрываясь лесом и перелесками. Вы, товарищ Подорванов, завтра утром сверните КП, отведите штаб на 8–10 км в тыл и уничтожьте ненужные документы». 29 июня. За Неманом, в направлении Новогрудка, слышна канонада. Кто с кем? Ясно одно: в окружении находятся соединения не только нашего корпуса, но, видимо, и другие соединения 3-й, а может, и 10-й армий. Штаб отошел к д. Залесье. Тут офицер штаба Семёнушкин по моему приказу закопал ящик с личными делами офицеров управления и другими документами в лесу в 2–3 км на юг от деревни. Я приезжал в эту деревню в 1975 году. После войны лес вырубили, затем снова посадили. Местность сильно изменилась, поэтому найти ящик с документами не удалось. Возможно, следопыты его все-таки найдут. С наступлением темноты пошли в лес к д. Бакшты тылы дивизий и полков. Потом из боя стали выходить 274-й полк с артиллерией, за ним 7-й. В арьергарде — 168-й полк с теми танками, которые остались, и артдивизионом. 30 июня. Переход к д. Бакшты, находящейся при впадении реки Ислочь в Березину. Сейчас здесь находится братская могила, в которой похоронены 8 офицеров, 69 солдат и 31 партизан, в том числе 14 воинов нашей дивизии. Их имена перечислены в списке, который находится в райвоенкомате. Среди них — пять героев-танкистов, которые прославились в бою 27 июня: Клюев, Максимов, И. Митрошин, Кириленко, К. Пантович. Поздним вечером стали налаживать переправу через реки Березина и Ислочь и ремонтировать разрушенные мосты. На рассвете 1 июля части разместились в лесу севернее д. Налибоки. Тут 2 июля до самого вечера мы отдыхали. На рассвете 4 июля части дивизии вышли к старой государственной границе напротив станции Негорелое. В 5 км на восток находился наш старый укрепленный район, на который мы надеялись и думали, что при отступлении сможем тут остановить врага. Однако, к сожалению, этого не случилось. Попробовали пробиться к шоссе и железной дороге Минск—Брест, однако не удалось, потому что по шоссе все время курсировали танки, бронетранспортеры. Противник занимал доты и другие полевые укрепления. Наши полки пошли в наступление, однако атаки были отбиты, потому что противник имел преимущество в силах, вел сильный артиллерийский огонь. В дивизии кончились снаряды и она вела бой только стрелковым вооружением. Вечером командир дивизии провел совещание, на котором приняли решение: сформировать из полков три самостоятельные колонны и попробовать этой ночью в трех направлениях выйти из окружения. Все тяжелое вооружение, боевую и транспортную технику привести в негодность, чтобы не досталась врагу. Я предложил: дальнейший выход — через Полесье. Эту идею я вынашивал с ночи на 27 июня, когда стало известно, что мы находимся в окружении. Путь на юго-восток труднопроходим, придется двигаться по бездорожью, через болота. Зато он в стороне от полосы действия основных гитлеровских группировок. На совещании мое предложение поддержали. Нашей колонне удалось перейти шоссе и железную дорогу севернее ст. Негорелое. После этого мы стали двигаться на юго-восток через густой лес по просеке. Как выяснилось, подполковник Бородин сошел со своего маршрута и свою колонну (2 артполка и тылы) вывел вслед за нами. 5 июля около 6 часов утра вышли до небольшой речушки Уса. Тут встретили батальон капитана Иванченко. Ему даже удалось привезти с собой «сорокапятку». В 10 часов переходим болотистую речку Уздянка и останавливаемся на отдых в лесу. Все устали. Не хватает продуктов, за помощью приходится обращаться к местному населению. …Пройдя 500-км путь в тылу врага, 15 июля 1941 г. мы вышли к пос. Карпиловка (ныне г. п. Октябрьский Гомельской области). Это была территория, которую контролировали партизаны и наши войска. Этот случай был отмечен в газете «Правда» от 10 августа 1941 г. В передовой статье она писала: «Дни и ночи шли мужественные воины по лесам и болотам Советской Беларуси. Две трети личного состава своего соединения вывел генерал Галицкий из окружения, нанеся врагу большие потери…» Однако дивизия вышла из окружения без знамени. Когда мы отходили, было решено оставить знамя в Молодечно. Считали, что это глубокий тыл, а когда станет известно, куда перекинуть второй эшелон дивизии (ее тылы), то с нами будет и знамя. Однако события развивались с такой быстротой, что 24 июня противник уже отрезал нас от Молодечно. Инструктор политотдела старший политрук А. Барбашов, который там оставался, решил донести знамя в дивизию. Однако когда понял, что до дивизии не дойдет, он решил идти на восток, где встретится если не со своей дивизией, то с какой-нибудь другой частью армии. Больше месяца шел он с группой, неоднократно вступал в стычки с врагом. Около линии фронта Барбашов с двумя бойцами погиб при неожиданной встрече с танками. Однако знамя в руки врага не попало. Житель деревни Анютин Могилевской области Д. Н. Тяпин похоронил убитых. На груди офицера он увидел знамя, которое закопал рядом с убитым. В июле 1941 г. об этом нам ничего не было известно. Знамя считалось утраченным, поэтому приказом наркома обороны дивизия была расформирована. Тогда существовала такая практика, что части и соединения неполного состава, которые вышли из окружения, сразу передавались другим соединениям, которые выполняли боевые задачи. Так было и с нами: части Железной дивизии, которые вышли из окружения, после кратковременного отдыха были направлены на пополнение войск 21-й армии, которая действовала в районе Гомеля. Дмитрий Тяпин больше двух лет хранил тайну знамени, а в октябре 1943 года стал его одной из воинских частей, как только она вошла в его родное село. Замечательный подвиг совершили два человека — старший политрук Барбашов и колхозник Тяпин. Они не только сохранили, спрятали знамя, они сберегли честь дивизии. Благодаря им было возвращено славное имя 24-й Самаро-Ульяновской Железной дивизии. Это почетное название и знамя были переданы позже дивизии, которая была сформирована в феврале 1942 года в Вологодской области и стала преемницей дивизии первого формирования.
полная версия страницы