Форум » Великая Отечественная. Битвы и сражения » Бои за переправы через Дон в июле 42 под Воронежем » Ответить
Бои за переправы через Дон в июле 42 под Воронежем
Краевед: Бои за переправы через Дон под Воронежем в июле 1942 года. Часть 1. [more]В истории Воронежского сражения есть относительно короткий период времени, который непосредственно предшествовал боевым действиям в городе, но который во многом предопределил их начало. Это первые числа июля 1942 года, когда противник, быстро продвигаясь на Воронежском направлении и опережая наши отступающие войска, уже 3 июля оказался на подступах к Дону. Рассматривая этот период нельзя не затронуть вопрос, который в силу различных причин не был подробно изучен ранее, но который, пожалуй, является определяющим в понимания того, почему враг не был остановлен на рубеже Дона и смог быстро захватить большую часть Воронежа. Действительно, каким же образом получилось, что немецкие танки, артиллерия, автотранспорт, не говоря уже о пехоте, оказались на восточном берегу Дона уже на следующий день после выхода их к реке? Этот вопрос до сих пор ещё освещён не достаточно ясно и при его рассмотрении возникают определённые расхождения и противоречия. Обратимся к документам 232 стрелковой дивизии, части которой 3, 4 июля занимали оборону по восточному берегу Дона от Малышево до Новоподклётного и Хвощеватки.( Сохранён стиль документа. И.С.) « Прорвав фронт 40 армии танковые и мотомехчасти противника стремительным ударом подходили к городу Воронеж, не имея на своих плечах крепкого сопротивления. Подходили к местам переправ через Дон в направлении г. Воронеж на наших отечественных машинах, в форме нашей Красной армии. Танковые подразделения противника подходили к местам переправ со знаками танков нашей армии. Вся эта организованная группа немецкой армии подходила к пунктам переправ Малышево – Новоподклётное в ночь на 4.7.42 г. Встретив организованное сопротивление в указанных местах переправ, противник не форсировал Дон в ночь на 4 июля, а, отыскивая стыки полков и дивизий, одновременным авиационным налётом уничтожая переправы Подклётное-Малышево, переправился южнее Малышево на участке 141 сд. и вышел к Семилуки, Трушкино, обходя слева оборонительный участок Малышево.»1 То есть по документам 232 сд. получается, что противник прорвался на фронте соседа слева 141 сд. Но в документах 141 сд. мы видим другую интерпретацию событий. В боевом донесении дивизии написано: «Противник переправился через реку Дон в районе Малышево… »2 Значит всё-таки немцы переправились через Дон на участке 232 сд? В другом документе 232 сд. написано: «В ночь на 4.7.42 г. противник крупными силами форсировал реку Дон южнее устья реки Воронеж на участке 141 сд. и вышел на Семилуки, Шилово, Трушкино, чем угрожал обходом города Воронеж.»3 Так форсировали ли немцы Дон в ночь на 4 июля или нет? Далее в документе написано: «Ночью на 4 июля авиационной бомбёжкой уничтожена переправа Малышево, чем <противник> отрезал отход частям 40 армии.» Правда вызывает сомнение, что немецкая авиация совершила налёт на переправу ночью. Она лёгко могла бы сделать это и днём, учитывая её полное господство в воздухе в этот период. И самое главное: если переправа была уничтожена фашистской авиацией ночью, как же тогда могли немецкие танки уже ранним утром развернуть наступление на восточном берегу Дона? Во многих публикациях о боях за Воронеж написано, что все переправы через Дон были своевременно взорваны нашими войсками, чтобы помешать противнику переправиться на восточный берег, и поэтому немцам пришлось строить свои переправы. Например бывший начальник штаба 712 сп. Д.Г. Бурбелюк написал: «Танки и мотопехота немцев сбили боевое охранение и овладели Петино и Юневка. Враг устремился к Дону, с ходу намереваясь форсировать реку, а также захватить имевшуюся в районе Малышево переправу. По приказу командира полка мост через Дон был взорван. Тогда немцы предприняли ряд попыток форсировать реку, наводя свои переправы. Воины 498 сп. вели упорный бой, не давая возможности гитлеровцам переправиться на восточный берег реки».5 Правда Д.Г. Бурбелюк 3, 4 июля был со своим полком далеко от места описываемых им событий и не принимал участия в боях 498 сп. под Малышево, поэтому лично не был свидетелем взрыва моста. Интересно отметить, что об уничтожении переправы под Малышево говорят и лётчики 208 штурмового авиаполка которые считали, что 4 июля мост у Малышево разрушили именно они.6 В книге о боевом пути 232 сд. изложена другая версия событий: «Бой начался 3 июля самым неожиданным образом. Через переправы на Дону отходили части 40 армии – пехота, артиллерия, танки. Незаметно в хвост им пристроились зачехлённые брезентом с красными звёздами танки с бойцами на борту. Танки, миновав переправу, быстро развернулись в боевой порядок и смяли ничего не подозревавших бойцов из боевого охранения 498 стрелкового полка. Неизвестный боец по телефону успел доложить на КП полка майору А.А.Ермолаеву: - Танки с красными звёздами прут на нас. Это фашисты. Товарищ майор, фашисты! Они обходят нас, командир взвода убит и…- На этом связь оборвалась.» В книге западногерманского историка П Карела написано: «24 танковая дивизия захватила плацдарм у переправы через Дон частями своего 26 мотострелкового полка. Батальоны переехали через мост среди отступающих колонн русских». Из немецких документов следует, что части 24 танковой дивизии начали форсировать Дон у Малышево только ранним утром 4 июля: « На участке… 24 танковой дивизии встречается лишь незначительное сопротивление противника. Уже к 5:00 дивизия выходит к дорожному переезду через Дон под Юневкой и образует там плацдарм по рубежу Трушкино – Малышево.» Следовательно крупная группировка немецких войск оказалась на восточном берегу Дона в результате захвата моста у деревни Малышево, который наши части не успели уничтожить. Исходя из имеющихся документов и сопоставляя опубликованные материалы, можно представить наиболее вероятную версию событий 3, 4 июля в районе Малышевской переправы. Передовые группы 24 немецкой танковой дивизии оказалась на подступах к Дону уже вечером 3 июля. Командиры групп получили распоряжение командира дивизии пробиться к Дону, установить какими силами заняты предмостные позиции у переправы под Малышево и Гремячье и попытаться с ходу сбить здесь боевое охранение наших частей. Командир 24 немецкой танковой дивизии решил в полной мере использовать сложившуюся на тот момент оперативную обстановку и элемент внезапности. Положение на западных подступах к Дону к вечеру 3 июля было для нашего командования во многом неясным. Только что прибывшая в Воронеж группа командиров Брянского фронта во главе с его командующим генерал-лейтенантом Голиковым не успела разобраться в обстановке, а сам командующий точно не знал, где находятся передовые части противника и на каких рубежах идут бои. Связь постоянно прерывалась, на КП поступали самые противоречивые донесения. К переправам через Дон бесконечным потоком отступали части 40 армии, разрозненные группы бойцов и командиров, двигался многочисленный автотранспорт, различные тыловые службы, шли беженцы. Централизованное управление отходящими подразделениями во многом было потеряно. Из-за непрекращающегося подхода к реке отступавших войск нельзя было взорвать мост и заблаговременно преградить врагу путь на восточный берег. При этом бомбардировки вражеской авиации часто выводили мост из строя, и на западных подступах к переправе скопилось огромное количество повозок, автомашин, тракторов и другой техники. Возникали заторы и пробки, все стремились попасть на мост и уйти за Дон. Тем временем, используя своё преимущество в подвижности, ударные группы 24 немецкой танковой дивизии опередили отходящие колонны частей 40 армии и вышли к деревням Юневка, Петино и Малышево когда переправа наших войск ещё не была завершена. При этом можно допустить, что передовые группы немецких автоматчиков использовали форму бойцов и командиров Красной армии, а также брошенные советские полуторки и ЗИСы. Однако большой необходимости переодеваться в красноармейцев и использовать трофейную советскую технику у танкистов и мотопехоты из 24 немецкой танковой дивизии тогда не было. (Рассказы же о вражеских танках с красными звёздами и советских грузовиках, в которых, якобы, ехали переодетые в форму бойцов Красной армии гитлеровцы, могли быть сильно преувеличены и даже выдуманы теми, кому в обстановке тревоги, неизвестности и неразберихи немцы мерещились повсюду, даже там, где их на самом деле не было. Любопытное свидетельство, которое, возможно, даёт ответ на загадочный вопрос об использованных, якобы, немцами советских танках и автомашинах находим в недавно опубликованной книге Артёма Драбкина «Я дрался с панцерваффе». Ветеран войны Черномордик Михаил Александрович, воевавший в июле 1942 г. в 232 сд., вспоминает такой эпизод. «Вслед за очередной колонной отступавших, метрах в 300 от нас, из леска появились два танка. На одном из них реяло красное знамя. Вдруг порыв ветра развернул знамя, и мы увидели на нём белый круг с чёрной свастикой. Все на какие-то мгновения опешили…» Из этого эпизода видно, что специальные полотнища красного цвета с белым кругом и свастикой, которые широко использовались немецкими войсками, чтобы обозначить свои части для поддерживающей авиации, вполне могли быть приняты ( и принимались нашими бойцами издалека!) за попытку врага использовать красные знамёна, чтобы «обмануть» их! Может быть во многом именно из-за этого и пошли многочисленные, но на поверку, совершенно необоснованные разговоры о коварных диверсионных группах врага, о, якобы используемых ими наших танках, о переодетых в красноармейцев немецких парашютистах и т.д. Полагаю, что в подавляющем большинстве описанных «очевидцами» случаев, «переодетые в красноармейцев немцы» были не более чем вымыслом. В этой связи любопытно привести здесь ещё одну интересную деталь из рассказа М.А. Черномордика. Он вспоминает: «Прибыли в Воронеж, город чистенький, опрятный, было такое ощущение, что дыхание войны его не коснулось. Встали на южной окраине города, заняли огневые позиции. Мимо нас двигалась огромная ко¬лонна беженцев. Поразило, что среди них было большое количество молодых парней. Мы все удивлялись, почему они не в армии. Потом, через два дня, эта «молодежь» ударила нам в тыл. Это были переодетые немецкие парашютисты, свободно вла¬девшие русским языком. Потрепали они нас солид¬но! По крайней мере, панику посеяли такую, что мно¬гие снялись с позиций и побежали..». Стоит отметить убеждённость, с которой рассказчик говорит о том, что отходившие с колоннами беженцев молодые парни были «переодетыми немецкими парашютистами, свободно владевшими русским языком», хотя ничем не подтверждает своего высказывания и не приводит в поддержку этой версии никаких доказательств. Надо думать, что и многие другие бойцы и командиры 232 сд. также были убеждены в этом. Почему? Очевидно, что появление этого удивительного по своей живучести феномена «переодетых немецких парашютистов», связано с тем, что в те трагические дни люди часто просто не могли найти каких-либо понятных объяснений стремительности наступления врага и относительной лёгкости, с которой ему удалось захватить переправы через Дон и оказаться на его левом берегу. Поэтому версия о переодетых немцах вряд ли появилась случайно. Она давала возможность объяснить явные успехи врага его коварными уловками. Во всех изученных мной трофейных документах того периода мне не встретилось ни одного упоминания об использовании немцами «переодетых парашютистов, свободно владевших русским языком» и тому подобных хитростей. А ведь командиры немецких частей не преминули бы возможностью похвалиться успехами таких диверсионных групп перед начальством. Нет никаких сомнений в том, что если бы быстрое и успешное форсирование Дона было хоть в какой то мере связано с действиями так называемых «парашютистов», то об этом наверняка было бы написано в победных отчётах Германских частей, спешивших прославить свой стремительный прорыв к Воронежу. Но ничего этого в документах нет. Посмотрим на этот вопрос и с другой стороны. Совершенно очевидно, что использование немецкими передовыми подразделениями формы и захваченной техники Красной армии без опознавательных знаков Вермахта представляло для них в те дни скорее опасность, чем выгоду. В условиях господства в воздухе немецкой авиации и стремительного продвижения танковых дивизий вперёд для вражеских танкистов важнее было чётко обозначить себя красным сигнальным полотнищем «Я – свой!», чем «хитрить» и пытаться ввести в заблуждение наши части. Обстановка на фронте тогда складывалась так, что риск попасть под удар собственных пикировщиков в результате применения войсками такой импровизированной «маскировки», был для немецких частей опасностью большей, чем бои «по правилам» и продолжение наступления без всякой маскировки под Красную армию… Я думаю, что в рассказах о переодетых немецких «парашютистах», якобы, продвигавшихся к Дону на захваченных краснозвёздных танках и грузовиках посреди наших отступавших частей, было гораздо больше преувеличений и выдумок, чем реальных фактов.) Передовые группы 24 немецкой танковой дивизии подошли к переправе через Дон вместе с нашими отходящими частями. При этом противник действовал быстро и дерзко и полностью использовал фактор внезапности. Не удивительно, что на деморализованных беспорядочным отступлением, непрерывными бомбёжками и тревожной неизвестностью бойцов из наших отходящих частей внезапное появление немцев на подходах к переправе через Дон прямо среди отступавших войск произвело ошеломляющее впечатление. Среди скопившихся у переправы людей начались смятение и паника, многие водители бросали свои автомашины и разбегались от дороги прочь. У моста было брошено много грузовиков, тракторов, перевозимого оборудования и снаряжения, оружия и боеприпасов. В этих условиях оказать организованное сопротивление прорвавшимся к реке передовым отрядам противника наши отступавшие войска не смогли. Позже бойцы, командиры и политработники из состава различных частей 40 армии, 17 и 24 ТК группами и в одиночку выходили к Дону севернее и южнее Малышевской переправы и переправлялись на восточный берег кто как может. Один из офицеров 24 немецкой танковой дивизии писал в своём дневнике по горячим следам боёв: « Развивая местами скорость до 35 км/ч, я и мои 8 танков мчимся мимо эскадронов стрелков-мотоцикслистов, с тем, чтобы догнать свой эскадрон, который является передовым отрядом. Так мы обгоняем штаб передового отряда и я переклю¬чаю свою рацию на волну эскадрона, и наконец мы слышим, пока еще совсем тихо, голос шефа, ритмайстера Кольчика, который как раз в этот момент отдает приказ другим взводам об атаке. Я обращаюсь к нему с докладом. Неожиданно за одним селом перед нами открывается долина Дона. Глубоко внизу мы видим широкую синюю ленту Дона, чьи воды поблескивают в лучах только что поднявшегося солнца. Цель атаки - крупное село Рудкино на берегу реки Дон с паромной переправой. Оба остальных взвода прямо таки врываются в саму деревню и прикрывает меня справа и слава, в то время как я еще на полном газу проезжаю дальше. Команда по рации: «Внимание всем! Взводу не сбрасывая скорости прорываеться к паромной переправе. 1-е отделение – передовое!» Из наушников монотонным голосом раздается в ответ:"1-е,2-е,3-е отделение - поняли." Мы мчимся мимо нескольких колонн русских, ездоки прячутся в кустах при дороге и оставляют своих лошадей с повозками стоять на дороге. Наконец мы достигаем берега. У паромной переправы находится несколько грузовиков, сам паром находится как раз на том берегу. Дюжина русских сдаётся в плен, остальные пытаются переправиться на тот берег вплавь. На противоположном берегу видно, как множество автомобилей и повозок разъезжаются прочь в самых разных направлениях. Паромная переправа захвачена и затем начинается обычное "потрошение" автомобилей, захваченных как трофеи. Несчётное количество хлама летит на землю. Пистолеты, поясные ремни, полевые сумки с картами, мешки с сахаром, бочонки с маслом, сапоги – самые желанные трофеи." В сохранившихся в бундесархиве документах дивизии прорыв к Дону 4 июля отражён следующим образом: «Дивизия для целей наступления к ДОНУ образовала две ударные группы. Её задание: "Не считаясь ни с чем стремительно прорываться к Дону и за ДОН с целью образовать каждой группе по плацдарму в местах расположения мостовых и паромных переправ." Передовой отряд левой ударной группы, который атакует мостовую переправу, переходит под командование командира 26-го стрелкового полка с бронетанковыми подразделениями 1-го батальона, при этом оперативная группа штаба дивизии, артиллерийские части и части танкового полка следуют позади. Вскоре было взято село Дмитриевка, при этом противник полностью застигнут врасплох. Большое количество пленных оставлено под охраной. Незадолго перед 4:00 утра два эскадрона стрелков на транспортёрах, расположились у реки Дон на высотах западнее Малышево. По военному мосту переправляются на восток многочисленные колонны ничего не подозревающих русских. Атака проводится с ходу силами бронетранспортеров со стрелками. Первый прибывающий туда танковый эскадрон также атакует с ходу. Артиллерия, которая была с максимальной оперативностью переброшена к Дону, открывает огонь и уничтожает появившиеся на том берегу зенитки, а также очаги сопротивления противника. Боевая авиация также успешно атакует противника в самый подходящий момент. К 6:00 мост был захвачен и образован небольшой плацдарм. Вследствие проседания плавающей мостовой секции ( по показаниям пленных, вследствие попадания бомбы, сброшенной нашим пикирующим бомбардировщиком, по другим высказываниям - вследствие под¬рыва моста непосредственно перед носом наших передовых частей - подложенная под мост взрывчатка была <в других местах> немедленно снята) мост сначала оказывается непригодным для наших танков. В 5.30 батальону мотоциклистов также удаётся образовать плацдарм у паромной переправы. Артиллерия открывает огонь по городу ВОРОНЕЖУ и важному участку железной дороги восточнее Воронежа с интенсивным транспортным движением. В течение дня удается расширить плацдарм до рубежа Трушкино, северная окраина рощи в 7 км. северо-восточнее Малышево при всё возрастающем сопротивлении противника и после ожесточенных боёв. Нам противостоит 232-я стрелковая дивизия (включая 498-й стрелковый полк и приданный в подчинение пехотный учебный батальон, а также 181-ю танковая бригада), части которой ничего не подозревая проводили боевую подготовку под Воронежем и лишь благодаря беженцам были приведены в боевую готовность.» ( Это последнее утверждение вызывает серьёзные сомнения. И.С.) Пожалуй единственной боеспособной частью, которая оказала противнику организованное сопротивление на Малышевской переправе, был передовой батальон 498 сп. 232 сд. со средствами усиления. Но долго противостоять хорошо организованному и дерзкому натиску противника ошеломлённые внезапным нападением бойцы из состава боевого охранения не смогли. Очевидно, что мост был повреждён, но не разрушен, вражеские автоматчики с небольшим количеством разведывательных машин, бронетранспортёров и лёгких танков вскоре перешли через Дон и образовали на другом берегу реки небольшой плацдарм, а после ремонта повреждённых участков моста противник быстро переправил на восточный берег реки основные силы 24 танкового полка в составе около 100 танков и атаковал 498 сп. 232 сд. Вполне можно допустить, что, не встречая организованного сопротивления на рубеже реки южнее Малышево, группы немецких автоматчиков из частей мотопехотного полка 24 тд. переправились через Дон на надувных лодках и ниже устья реки Воронеж. Затем они вышли к берегу Воронежа в нескольких километрах северо-восточнее устья, вторично переправились уже через реку Воронеж и, тем самым, зашли глубоко в тыл подразделениям 498 сп., ещё более осложнив его положение на самом опасном для города направлении. Но произошло это не по вине 141 сд., как об этом написано в документах 232 сд. Из-за затянувшейся переброски 141 сд. начала выходить на указанный ей рубеж только 5 июля, поэтому противник переправился здесь через Дон практически беспрепятственно. На восточном берегу реки в этом районе наших войск почти совсем не было. Комисср 141 сд. в своём политдонесении писал 6 июля 1942 года: «Начальнику политотдела 6 армии. 141 с.д. из села Рождественского выехала 3 июля и, проводя погрузку на станции Поворино и Самодуровка, отправилась к новому месту дислокации. С 4 по 6 июля проводилась разгрузка эшелонов с ряда пунктов: Лиски, Падеево, Давыдовка, Колодезное. В связи с беспрерывной бомбежкой авиации противника большинство эшелонов разгрузилось не по месту назначения, в результате чего отдельные подразделения не смогли своевременно прийти к месту назначения и понесли некоторые потери людьми и лошадьми. Так 3-й эшелон 796 с.п. 5 июля на станции Давыдовка, попав под бомбежку, потерял убитыми 47 человек по предварительным данным и связь командования с этим эшелоном до настоящего времени не установлена. Согласно приказу из штаба Брянского фронта дивизия заняла полосу обороны в границах: справа – Таврово, устье реки Воронеж, слева хутор Михайловка, Духовское, Архангельское. Правее нас в обороне 232 с.д. и 16 истребительная бригада, левее – 309 с.д., однако связи еще с ними нет… Потери дивизии при следовании в эшелонах, при разгрузке от воздушных налетов и при стычках с противником следующие: Убито – 75, ранено – 90. Лошадей – 70, грузовых машин – 6. В числе убитых отсектр комсомола оборонительного батальона тов. ПЕТУХОВ, политрук 8 роты 796 с.п. СКОТНИКОВ, ранены секретарь дивизионной парткомиссии, политрук минометной роты 687 с.п.. Противник переправился через реку Дон в районе Малышево 5 июля. Плацдарм между реками Дон и Воронеж занят противником…»[/more]
Salex: Краевед, Вот есть такой отрывочек из воспоминания Александра Васильевича Чапаева (сына того самого Чапаева. Будучи командиром 1850 ап 16-й иптабр учавствовал в боях за Воронеж) Речь идет о 3 июля 1942 года Около Масловки остановились, осматривая местность. В это время на большой высоте пролетали немецкие бомбардировщики Ю-88. Из самолетов выбрасывались парашютисты. Комиссар загорелся желанием захватить их. Я возражал, ссылаясь на то, что у нас мало времени. Но комиссар настаивал. - Будет преступлением с нашей стороны,- говорил он.- Кроме нас, никого из военных здесь нет, и обезвредить парашютистов некому. Они пойдут на диверсии. Мы же на машине быстро обернемся и успеем все сделать. Я уступил. Двинулись напрямик в ту сторону, куда отнесло ветром парашютистов. Вскоре заметили группу военных в красноармейской форме. Направились к ним. Первым соскочил с подножки машины Чураков. И тут один из парашютистов-военных вскинул автомат и дал очередь в него. Завязалась перестрелка. Двое немцев были убиты, остальные сдались. В Масловке нас уже разыскивали командир, комиссар и начальник особого отдела бригады. Злой на себя, я доложил командиру: позиции не выбраны, встреча полка не организована, комиссар убит. Выяснив обстоятельства происшедшего, он сухо заключил: «Мальчишки!» Мы сдали арестованных начальнику особого отдела и приступили к работе, наверстывая упущенное. Что думаете о десанте? Было ли такое, что за десант?
Краевед: Никакого немецкого десанта, конечно же, в реальности не было! Это, скорее всего, были члены экипажа сбитого немецкого самолёта. На всём том участке фронта никаких немецких десантных частей просто не существовало!
прохожий: Краевед пишет: Никакого немецкого десанта, конечно же, в реальности не было! Это, скорее всего, были члены экипажа сбитого немецкого самолёта. На всём том участке фронта никаких немецких десантных частей просто не существовало! Если не было в прямом смысле немецкого десанта, то есть состоявшего из солдат-немцев, то вполне возможно что мог быть десант из числа русских - бывших военнопленных, дезертиров и перебежчиков. Таковых было пруд пруди. Имею несколько томом Сборников документов "Органы ГБ в годы ВОВ". Том III книга 2 это документы за период с 1 июля по 31 декабря 1942 г. так там такие эпизоды описываются: и пешие и по воздуху перебрасывались в массовом порядке. Группы диверсантов по 10- 20- 30 человек могли беспрепятственно длительное время (по месяцу и более) передвигается по ближайшем тылам КА и даже умудрялись харчеваться от войсковых кухонь по подложным документам. По Воронежу точно сказать на это счёт не могу, не помню, надо посмотреть. По Воронежу, помню только, что есть документ отчёт о нахождении в тылу немцев будущего космонавта Фиоктистова - о том как его немцы расстреляли и как ему удалось ожить и добраться к своим.
vlad: прохожий пишет: Если не было в прямом смысле немецкого десанта, то есть состоявшего из солдат-немцев, то вполне возможно что мог быть десант из числа русских - бывших военнопленных, дезертиров и перебежчиков. Таковых было пруд пруди. вообще примеров применения парашютного немецкого десанта на вост. фронте нет, т.е. вообще ни одного. Диверсанты, разведчики- это другое.
прохожий: vlad пишет: вообще примеров применения парашютного немецкого десанта на вост. фронте нет, т.е. вообще ни одного. Диверсанты, разведчики- это другое. Если подразумевать под десантом, и такое небольшое количество, какое указано в мемуарах сына В.И, Чапаева, то такие случая мне доподлинно известны. Например, в конце ноября 1942 г. юго-западнее Перелазовский был выброшен десант немцев в количестве 10 чел., в том числе два офицера. К несчастью для парашютистов они приземлились аккурат в расположение 216-й ТБр подполковника Кожанова. Восемь рядовых немцев-десантников танкисты Кожанова грохнули, а офицеров сопроводили в штаб 5ТА, где начальник РО штаба армии майор Фомин снял с них допрос. Выложили милы всё как на духу. Собственно, протокола в архиве пока не обнаружил, но есть изложение того что сообщили офицеры-парашютисты в разведсводке штаба 5ТА. Второй, случай имел место спустя два дня в районе к сверу от станицы Обливская. Там выбрасывали 80 немцев парашютистов-десантников. В ноябре-декабре 1942 г. сектор на реке Чир по обе стороны от станицы Обливская обороняли соединения и части всех ветвей Люфтваффе, в том числе и десантники.
vlad: прохожий пишет: Например, в конце ноября 1942 г. юго-западнее Перелазовский был выброшен десант немцев в количестве 10 чел., в том числе два офицера. К несчастью для парашютистов они приземлились аккурат в расположение 216-й ТБр подполковника Кожанова. 10 чел все-таки маловато- скорее на диверсионную группу походит. Таких-то примеров много, операция "Шамиль" например. прохожий пишет: Второй, случай имел место спустя два дня в районе к сверу от станицы Обливская. Там выбрасывали 80 немцев парашютистов-десантников. А вот этот пример более инетeресен.. я почему говорю, на Книгофоруме интересовались этой тематикой, но никто ничего не знает. http://militera.borda.ru/?1-3-0-00001013-000-0-0-1237308413 Более того, Ларинцев/Заболоцкий написали небольшое исследование по немецким документам- тоже ничего не нашли ! А так конечно немецкие десантники воевали, но как обычная пехота под Питером к прим, еще по-моему при ликвидации Волховского котла 2УА.
прохожий: vlad пишет: А вот этот пример более инетeресен.. я почему говорю, на Книгофоруме интересовались этой тематикой, но никто ничего не знает. Если вдаваться в подробности то это далко уведёт от заявленной темы. Лучше будет, если осветить этот момент в специальной ветке посвящённой боям за Обливская - очень интересная тема.
vlad: конечно , я "за" !
Алтын: Свежий альбом с бея . ИМХО те места. http://cgi.ebay.de/WK2-107-original-Fotos-Russland-Stalingrad_W0QQitemZ260384900716QQcmdZViewItemQQptZMilitaria?hash=item260384900716&_trksid=p3286.c0.m14&_trkparms=66%3A4%7C65%3A10%7C39%3A1%7C240%3A1318
Salex: К сожалению, ничего узнаваемого. А по рельефу, навскидку это южнее - Острогожск, Россошь. На общем снимке проглядываются несколько интересных фотогрфий, жалко нельзя посмотреть в лучшем виде (город, ж/д мост ). Чьи орудия? Наши или немецкие? Бронепоезд случаем не узнаваем?
IAM: Salex пишет: Чьи орудия? Наши или немецкие? Немецкие 88-мм зенитки.
Алтын: Интересный альбом 160 танк.батальона. Есть снимки переправы через Дон у ст.Вертячей. http://cgi.ebay.de/Fotoalbum-Panzer-Abt-160-Stalingrad-130-Fotos-Papiere_W0QQitemZ250410064384QQcmdZViewItemQQptZMilitaria?hash=item250410064384&_trksid=p3286.c0.m14&_trkparms=66%3A4%7C65%3A10%7C39%3A1%7C240%3A1318 Но больше всего мне вот этот список понравился. Только один выжил.
vlad: да.. классные фото, и подписи отличные, к прим. в эти дни кап. Манндорф был трижды подбит (в смысле 3 его танка) но к вечеру он всеже садится в четвертый. или: русские танки идут на наши позиции на большой скорости и видны издалека по шлейфу из пыли и масла
прохожий: ВОРОНЕЖСКОЕ СРАЖЕНИЕ (Боевой отчёт 2-й армии /Армейская группа Вейхса/ о боевых действиях за период июнь-июль 1942 г на Воронежском направлении) Титульный лист Основной текст. Стр. 1 из 197 ============================ Оперативные приказы ГА «Юг» по операциям 1942 года Титульный лист Содержание (начало) Содержание (продолжение) ===================== Копии документов получены по законным основаниям в ЦАМО РФ
mordvin: Фонд 500?
прохожий: mordvin пишет: Фонд 500? Ес
Salex: Увидеть документ целиком - желания нереальные?
aloh: прохожий Присоединяюсь в желании посмотреть документ, в ответ могу кое-что по 21 армии дать включая схемы прорыва обороны и выхода к Новому Осколу, естественно если публике будет интересно
Алтын: http://www.it-service-mai.eu/ebay/2010/03/03/2010-03-03-072.jpg
Краевед: В связи с появлением новых материалов предлагаю вниманию читателей вставку в прежнюю публикацию о боях за переправы. Истину в вопросе о Донских переправах западнее села Подклетное установить тоже непросто. Как следует из документов 232 сд. «противник всё больше распространяясь на север на западном берегу реки Дон заходил во фланг 3 батальона 605 сп., находившегося в боевом охранении. К исходу дня пехота и танки противника вклинились в оборону 3 батальона 605 сп. Создалась угроза окружения батальона и угроза захвата переправ у Старые Семилуки через которые должен был переправляться 3 батальон 605 сп. Действительно, обстановка сложилась так, что немцы оказались ближе к переправе, чем 3 батальон…Чтобы не допустить проникновения немцев на восточный берег переправа была взорвана. Третьему батальону было приказано отойти на восточный берег в районе севернее совхоза Опорный пункт». Но уже на следующий день противник, как это следует из советских архивных документов, ввёл в бой на восточном берегу Дона в районе Подклетного до 100 танков. Каким образом они оказались здесь? Неужели фашисты смогли захватить плацдарм под Старыми Семилуками после взрыва моста и под огнём построить переправу через широкую и глубокую реку за одну ночь? Такой вариант развития событий кажется маловероятным. Откуда же тогда взялись на восточном берегу немецкие танки? Обратимся к свидетельствам противника. В книге «Сталинград» находим любопытное описание одного боевого эпизода, имеющего непосредственное отношение к боям за переправы на Дону. «Около 20:00 4 июля рота из моторизованной дивизии «Великая Германия» под командованием оберлейтенанта Блюмбенталь захватила автодорожный мост через Дон и образовала плацдарм на восточном берегу. Русские хотели быстро разрушить мост, но очевидно не сделали необходимых приготовлений, чтобы подорвать взрывчатку с помощью электрических взрывателей. Поэтому они зажгли обычные бикфордовы шнуры, ведущие к зарядам с тротилом под сваями моста. Огни горящих шнуров быстро подбирались к взрывчатке». Далее следует описание, очевидно, взятое из наградного листа: «Унтерофицер Хемпель прыгнул в реку и по шею в воде подбирался к зарядам и отрывал горящие шнуры - последний всего лишь в 20 сантиметрах от заряда в 60 килограммов тротила». Конечно книгу П. Карелла нельзя назвать историческим источником. Тем не менее, описание П. Карелла действительно подтверждается архивными документами. В журнале боевых действий дивизии «Великая Германия» за 4 июля написано: « Второй батальон 1-го моторизованного полка дивизии атакует через Девицу высоту 166,2. Ему удаётся ещё этим вечером овладеть высотой, сломав ожесточённое сопротивление противника, и атаковать далее дорожный переезд через Дон и образовать маленький плацдарм восточнее Дона. Данное решение является исключительной заслугой командира 7 роты 1-го полка оберлейтенанта Блюмбенталь. Наличие плацдарма у моста приобретает особое значение для дальнейшего развития наступления восточнее Дона на следующий день». Так значит мост под Старыми Семилуками так и не был взорван? Как видим существующие источники и литература дают противоречивые ответы на этот вопрос. Попробуем в таком случае приблизиться к истине, внимательно анализируя и сопоставляя имеющиеся свидетельства и документы. Но прежде чем говорить о собственно бое за переправу надо, на мой взгляд, начать с боевых действий на подступах к ней в районе села Старые Семилуки, ибо понимание того, что там произошло, помогает нам лучше понять и последующий ход событий в этом районе. К сожалению, сохранившиеся документы 232 сд по этому вопросу очень малоинформативны и кроме общего краткого описания боевых действий дивизии в тот день не позволяют точно сказать как, собственно, проходил бой в районе обороны 3 батальона 605 сп на западных подступах к Дону. К тому же, внимательный анализ текста журнала боевых действий 232 сд даёт основания предположить, что записи о первых днях боёв были сделаны уже после их окончания, так сказать, задним числом, и потому содержат фактические ошибки. В советское время, пожалуй, единственным источником по этому вопросу были публикации известного в Воронеже краеведа А.Гринько, который в той или иной степени освещал рассматриваемые здесь нами события. Наиболее полным можно считать его описание в книге «Линия ратной славы». «Колонны немецких подвижных соединений, прорвав оборону нашей 40-й армии, стремительно продвигались на восток. Утром 3 июля 1942 года авангардные части врага достигли посёлка станции Латная и продолжали движение к Дону. Фронт остался далеко позади, а до Воронежа — рукой подать. Командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Герман Гот полагал, что у русских нет сил, чтобы прикрыть город, и приказал своим передовым полкам с ходу преодолеть водную преграду, захватить Воронеж. Не знал фашистский генерал, что сутки тому назад на этом участке появилась 232-я стрелковая дивизия подполковника И. И. Улитина, прибывшая с Алтая. Дивизия в спешном порядке занимала оборону по левому берегу Дона на широком фронте от Кулешовки до Малышева. Против Семилук находились позиции 605-го стрелкового полка майора Г. С. Васильева. Его 3-й батальон под командованием старшего лейтенанта А. М. Ушакова был выдвинут на правый берег Дона. Полк обеспечивал переправу тыловых подразделений частей 40-й армии, эвакуацию раненых, беженцев, скота, колхозного имущества. Фашистские танки рассчитывали проскочить наплавной мост на хвосте наших отступающих колонн. Но воины 3-го батальона помешали этому. У Старых Семилук и Ендовища роты А. М. Ушакова встретили гитлеровцев губительным огнём. Орудийный расчёт старшего сержанта Петра Бокшанского сжёг три немецких танка. Ещё четыре машины остановили бронебойщики и гранатомётчики. Около сотни гитлеровцев уничтожили пулемётчики расчёта сержанта А. Куприянова и стрелки отделения сержанта П. Васильева. Несколько часов шёл упорный бой на подступах к переправе. В жестоких схватках с превосходящими силами противника полёг почти весь 3-й батальон. Возглавляя одну из контратак, погиб Александр Михайлович Ушаков. Остатки батальона во главе со старшим политруком П. И. Ткаченко ночью отошли к селу Губареву. Стойкость воинов 3-го батальона сорвала замысел гитлеровцев овладеть переправой наскоком, заставила врага нести потери и топтаться на месте. Выигранное время было использовано для укрепления оборонительных позиций и подтягивания к Дону артиллерии. Рядом с батареями 425-го артиллерийского полка дивизии И. И. Улитина стали зенитные орудия, выделенные командованием 3-й дивизии ПВО для борьбы с наземным противником. Но за ночь и враг накопил силы. Утром 4 июля, когда через переправу проходили последние колонны беженцев, к берегу прорвались немецкие танки. Казалось, они войдут на мост вслед за нашими повозками. Но командир 425-го артполка майор А. И. Панков дал команду открыть огонь. Дивизион старшего лейтенанта Ершова обрушил на танки снаряды. Оставив у берега несколько горящих машин, фашисты отступили. Вторая попытка захватить мост также не принесла гитлеровцам успеха. На этот раз отличилась батарея лейтенанта В. И. Уткина из 254-го зенитного артиллерийского полка. Зенитчики только что сбили три "Юнкерса" и быстро перевели стволы своих орудий в горизонтальное положение. Первыми же выстрелами расчёт сержанта Владимира Косоплечева прошил броню двух танков. Метко разили врага и другие расчёты зениток. Только вечером фашисты смогли снова начать штурм переправы. Одному танку удалось войти на мост. В этот критический момент не растерялся командир сапёрного отделения сержант Василий Медведев. Он выскочил на середину моста, бросил в настил гранату, а затем две бутылки с горючей смесью. Мост рухнул в воду вместе с танком». К сожалению, описание А. Гринько имеет целый ряд фактических ошибок, неточностей и всякого рода «додумок», которые он без каких-либо оговорок безапелляционно выдавал своим читателям за непреложные «факты», и потому его трактовку событий никак нельзя назвать исторически взвешенной и объективной. Начнём с того, что никакого боя за переправу у Старых Семилук 3 июля не могло быть в принципе, поскольку противник подошёл в этот район только во второй половине дня 4 июля 1942 года. О том, что именно знал и чего не знал «фашистский генерал» сам уважаемый А. Гринько знать никак не мог, однако взялся уверенно рассуждать об этом. Сплошь и рядом заявления А. Гринько вообще не сопровождаются какими-либо ссылками на источники. Более того, никаких немецких документов в своих книгах он вообще не использовал и потому его объяснения решений вражеского командования и действий немецких войск являются не более чем его личными субъективными предположениями. По этой же самой причине он не знал ни точного состава и сил вражеских частей, ни их действительных потерь. Тем не менее, лишь только на основании имеющихся в его распоряжении советских документов и материалов частного характера он уверенно «наносил» врагу на бумаге огромные потери, которых тот в действительности не нёс. В докладе о боевых действиях артиллерии 232 сд, составленном после завершения первых боёв дивизии, о боевых действиях 3 сб 605 сп, в частности сказано следующее: «Противник на участке 605 и 498 сп к исходу дня 5 июля сосредоточил более 250 танков, танковый корпус и две пехотные дивизии (на самом деле 4-6 июля на Воронеж наступали только две вражеские дивизии – 24 тд и моторизованная дивизия «Великая Германия» в составе которых к началу боёв за Воронеж в общей сложности было около 180 танков и 15-20 штурмовых орудий. – И.С.) и в ночь на 6 июля (эта ошибочная дата в документе красноречиво говорит о том, что отчёт составлялся не по горячим следам событий, поскольку бои частей 232 сд на предмостных позициях западнее Дона к тому времени уже сутки как завершились. – И.С.), разведав предмостные боевые позиции на участке 605 сп и боевого охранения на участке 498 сп, находившихся в 2 и 4 км западнее реки Дон, определив их фланги, сковал с фронта, с флангов нанёс удары в результате которых 3-й стрелковый батальон, находившийся на предмостных позициях и боевое охранение 498 сп, находившееся на рубеже западная окраина Старое село, Петино, устье Юневка, были окружены, смяты и подавлены, и отброшены частично на восточный берег реки Дон». К сожалению, никаких подробностей боя 3 сб 605 сп в документах 232 сд нет. По этой причине в первоначальном варианте этой статьи ничего кроме, собственно, упоминания о первом бое 605 сп на западном берегу Дона я привести не мог. Однако через несколько лет история боя за Семилукскую переправу получила неожиданное продолжение, что позволило мне расширить и уточнить прежний вариант текста. Дело в том, что летом 2011 года со мной связался В.А. Расторгуев, сын старшего политрука Расторгуева, который был комиссаром 3 стрелкового батальона 605 сп в том памятном бою 4 июля 1942 года. В начале 80 годов прошлого века, не имея каких-либо ясных и достоверных документальных данных об обстоятельствах последнего боя и гибели своего отца, он пытался выяснить его судьбу с помощью оставшихся в живых ветеранов 232 сд, вёл с ними переписку, записывал их воспоминания и встречался с некоторыми из них лично, в том числе и во время поездок в Воронеж. В результате этих поисков и на основании писем и воспоминаний ветеранов дивизии стали известны некоторые детали того первого боя 3 сб 605 сп, который так и не нашёл тогда ясного отражения в документах. Тем более ценными они являются сейчас, и с любезного согласия В.А. Расторгуева я привожу их здесь вместе с его обобщающими комментариями. «Зимой 1942 г в Сибири формировались добровольческие дивизии на территории Красноярского и Алтайского края, Новосибирской, Кемеровской, Томской и Омской областей. Им отводилось 3 месяца на боевую подготовку, подготовка носила ограниченный характер, так как штатного вооружения не было. 232 стрелковая дивизия, сформированная в январе – марте 1942 года в г. Бийске, в конце апреля – начале мая эшелонами была переброшена в г. Арзамас. Это была свежая сибирская дивизия. Многие ее бойцы – юноши 18-19 лет – не имели боевого опыта. Но воинская дисциплина, политико-моральное состояние были крепкими. (По воспоминанию военфельдшера В.П.Шерстюка настроение было боевое – сейчас дадим немцу «прикурить») Двумя стрелковыми полками и спецчастями дивизия оборонялась по левому, восточному, берегу Дона на 45-километровом фронте – Новоподклетное – Подгорное – Подклетное – Рабочий поселок – колхоз «1 Мая» - совхоз «Ударник» - Малышево до устья реки Воронеж. Из состава 605 стрелкового полка для защиты подступов к железнодорожному и автогужевому мостам был выдвинут 3-й стрелковый батальон (командир батальона старший лейтенант А.М.Ушаков, военный комиссар батальона старший политрук А.И.Расторгуев). Батальон имел приказ обеспечить выход за Дон отходящих частей и подразделений из состава 40-й армии и не дать возможность захвата мостов противником, чтобы сходу ворваться в Воронеж. Как пишет ветеран 3-го батальона военфельдшер В.П.Шерстюк – «После выгрузки батальона из эшелона мы пешим порядком из Воронежа по дороге через с. Подклетное вышли к левому берегу Дона к понтонной переправе напротив села Семилуки, которая располагалась в то время возле современного автомобильного моста через Дон (следы этой дороги в 1985 году еще сохранялись). На западной окраине с.Семилуки мы отрыли окопы недалеко от околицы». На последнем сборе ветеранов в с. Семилуки в 1990 году никто из участников боя не мог точно показать расположение оборонительных позиций, для этого надо было точно знать, где находилась западная граница села в 1942 году. По опыту офицеров фронтовиков оборудование позиций рот батальона должно быть на западном скате «горки», т.е. в сторону сел Терновое - Ендовище и ниже гребня на 200-300 метров. На гребне оборону строить нельзя т.к. легко накрывается артиллерией противника. По сути дела оборона должна была проходить в районе новых строящихся улиц, откуда открывается прекрасный вид на запад. Расположение позиций рот было растянуто – 7-я рота занимала оборону ближе к железнодорожному мосту, затем к с. Семилуки располагались 8-я и напротив Семилук - 9-я рота. На восточном скате «горки» могла располагаться минометная рота, в самом селе располагался штаб батальона в одном из домов (возможно в школе, вероятнее всего в конторе колхоза, где была связь). Непосредственно возле понтонного моста на краю дороги в с. Семилуки было оборудовано боевое охранение моста (станковый пулемет «Максим» с расчетом). Перед отправкой в с.Семилуки батальон был усилен, т.е. получил дополнительно батарею 45-мм противотанковых пушек (3-4 штуки), минометную роту, роту противотанковых ружей, роту автоматчиков, санитарный взвод и врача с двумя носилками, всего общая численность батальона достигла 950 человек. Фронт обороны батальона составлял около 8-ми километров. По воспоминаниям помощника командира взвода 8-й роты Ф.С.Стрельцова на окраине села стоял наш танк без горючего, его экипаж с небольшим количеством боеприпасов был на месте. «С болью и грустью, - пишет В.П.Шестюк, - наблюдали мы поспешное отступление разрозненных подразделений и частей 40-й армии через наши боевые порядки. На наших глазах перед райцентром Семилуки немецкие танки отрезали наш бронепоезд и расстреливали его из пушек. В последствии к нам пробился старшина с бронепоезда, он вынес на себе боевое знамя. Во второй половине дня 4 июля, где-то в 15.00-15.30 (примерно) немецкие танки, бронетранспортеры и мотоциклисты, двигавшиеся в походном порядке наткнулись на наши оборонительные позиции, и завязался неравный бой с этой движущейся армадой по дороге Курск – Воронеж». Начало боя ветеран 7- роты помкомвзвода Стрельцов описывал так: "На дороге показалась крытая брезентом машина, стоящий рядом в окопе пулеметчик как будто одеревенел, я крикнул ему «Бей!», а он стоит. Тогда я оттолкнул его от пулемета и ударил очередью по машине, машина сошла в кювет и остановилась, из неё посыпались автоматчики, завязался бой. Стоящий на окраине села наш танк "потукал" немного, т.е. сделал несколько выстрелов и замолчал». С началом боя комбат А.М.Ушаков сначала послал туда военфельдшера В.П.Шерстюка выяснить обстановку и, видимо, не дождавшись его, побежал туда сам. В.П. Шерстюк показывает, что когда он добрался до 7-й роты, остатки ее уже отходили по ржи, телефонной связи с ротами не было. В этой обстановке комбат А.М.Ушаков, вероятно, сам бросился на левый фланг батальона (в сторону 7-й роты), пытаясь выправить положение, но поняв, что немцев остановить не удастся, видимо с остатками 7-й роты переправился на левый берег Дона, едва не утонув в реке. По воспоминаниям ветерана 7-й роты Долгова «Мы (те, кто уцелел - бойцы 7-ой роты) сняли ворота с загона для скота, отнесли их к реке и переправились на восточный берег Дона». Вспоминает военфельдшер В.П.Шерстюк: «Наши боевые порядки эта надвигающаяся немецкая махина смяла, бой продолжался до темноты, но на левый берег на своем участке противника не пустили. По берегу реки немцы обошли позиции 8-й и 9-й рот и внезапно появились возле понтонного моста и по приказу комиссара А.И Расторгуева понтонная переправа была взорвана часа за 1,5-2 до темноты». Далее В.П.Шерстюк пишет: «Я выбрался из горящего села после удачного исхода встречи с немецкими автоматчиками и двигался вверх по течению Дона. В прогалине между кустов увидел перебегающие тени (темно было) на фоне блестящего Дона, я крикнул - «Стой, кто идет, стрелять буду!» (был у меня наган с 2-мя патронами). В это время из лозняка:- «Шерстюк это ты? Установи что за люди!» - это был комиссар А.И.Расторгуев, а люди были остатками 8-й и 9-й роты. Всего набралось с нашего батальона человек 40 и мы все вместе пошли вверх по течению Дона. Всю ночь мы пробирались и утром переправились вплавь через Дон, выйдя к селу Новоподклетное. Измученные и голодные поспали и пошли по направлению к Воронежу, встретились с 2-мя нашими всадниками, которые привели нас к штабу полка. Это было 5 июля ближе к вечеру. Здесь нас ждали комбат А.М.Ушаков и комиссар А.И Расторгуев. Получив пополнение за счет отходящих частей, примерно в количестве 160 человек, мы сразу же отправились на новые позиции – приказано нам было занять оборону где-то в 200 метрах от западной окраины Воронежа (теперь это улица 9-го января, в 200-300 метрах примерно от трамвайного кольца, в районе здания школы и Хреновского переулка). Здесь были заранее подготовленные позиции и дрались мы, отбивая танки и пехоту противника, который наступал со стороны села Подклетное. Где-то на 2-й - 3-й день (6 июля) к нам прорвался комиссар нашей дивизии старший батальонный комиссар Никифоров с 2-мя автоматчиками и овчаркой, просил нас продержаться до вечера, а к вечеру должна нам помочь наша авиация, возможно танки, подойдет подкрепление, но к вечеру и позднее никакой помощи и поддержки нам не последовало, боеприпасы таяли, продуктов не было, воды не было (впереди нас протекал какой-то ручеек из канализации (местное название Вонючка), к нему ползали ночью по-пластунски, чтобы набрать воды для пулеметов и питья, добавляли таблетки пантоцида и наполняли фляжки…» 3-й стрелковый батальон 605 полка оказался в тылу немецких воск. «Мы видели, - пишет В.П.Шерстюк, - как отходил справа от нас штаб 605 полка, но нам приказ на отход не поступил. Когда боеприпасов почти не осталось, было принято решение комиссару А.И.Расторгуеву и старшине (из числа тех, кто вместе с нами был на формировании в Бийске) отправиться в город, где размещался штаб 232 дивизии, на связь с нашими частями, чтобы нас обеспечили боеприпасами и продовольствием, но, оказывается, немцы прорвали оборону другого нашего полка и заняли западную часть города, т.е. отрезали нас от своих, поэтому Ваш отец не вернулся к нам и скорее всего там погиб (комиссар А.И.Расторгуев погиб в день своего рождения 7-го июля 1942 года в западной части Воронежа). Последний наш бой (8-го июля) здесь закончился тем, что через нас прошли вражеские танки, пехоту удалось отрезать и когда нас осталось всего живых 15 человек и по одному – два патрона и то не у всех, А.М.Ушаков принял решение – разделиться на две группы и по-пластунски отойти в город (мы не знали, что в городе уже немцы). Одну группу из 7-ми человек возглавил он, а вторую из 6-ти человек поручил мне. На пути в город они нашли несколько гранат и с ними вступили в бой с фашистскими танками в городе и все погибли, раненый комбат А.М.Ушаков бросился под вражеский танк и погиб (это видели связисты роты связи нашего полка). Мне со своей группой удалось благополучно вырваться, и, обойдя город по северной окраине, выйти на оборону, которую держал учебный батальон нашей дивизии. Был назначен новый комбат 3-го батальона, новый комиссар (бывший политрук 7-ой роты Минченко), новый начштаба, а из прежнего состава нас осталось несколько человек». По свидетельству ветеранов дивизия с 3-го по 10-е июля потеряла до 50% личного состава, а 3-й стрелковый батальон 605 полка первого формирования практически пал полностью. На встрече ветеранов 232 сд в начале 80-х годов в Бийске во время банкета Ф.С.Стрельцов задал вопрос бывшему начальнику штаба 605 стрелкового полка Огневу: «Почему здесь ничего не говорят об Ушакове, ушаковцах?», на что последовал ответ: «А что разве кто-то из них остался жив? Вы были посланы за Дон на смерть». Видимо об этом знали или могли догадываться комбат и комиссар, но они там остались навечно. В 1985 г. я был в архиве МО в Подольске и просил в качестве ознакомления, первичного, показать мне карты дивизии или полка по обороне Воронежа, но мне объяснили, что это требует длительного согласования с инстанциями и т.д., на что у меня времени не было. Единственный документ "сверху" - "похоронка, и то, как оказалось, видимо, выписана "чехом" - на период массовых потерь дивизии от бомбежек - 4 июля 1942 г. и спустя полгода после гибели. По свидетельству однополчан - срок гибели указан неверно и по расчетам падает на дату 7-8 июля. Шерстюк пишет, что отец ушел за боеприпасами 6 июля примерно в 10-11 часов утра вместе со старшиной и лошадью по направлению в Воронеж, видимо там они напоролись на немцев. По свидетельству другого однополчанина Артамонова - раненого в голову комиссара положили в танк и повезли в тыл, в танк попал снаряд, и они в нем сгорели. Шерстюк говорит - танков не было. Но танки на самом деле были. Если они вошли в Воронеж на 2 км и нарвались на немцев, старшина вполне мог доставить раненого комиссара до одного из пунктов сопротивления (к примеру, мясокомбинат), а там были танки, которые прорывались из окружения с машинами, гружеными ранеными. Во всяком случае, похоронки выписывали только при наличии документов погибшего в штабах, видимо старшина выполнил свой долг до конца и мы получали пенсию на погибшего отца. Совсем другой случай с А.М Ушаковым (комбат-3), погиб под танком вместе с документами - семья пенсию не получала. На встрече детей погибших воинов в Семилуках 9 мая 2010 г. - резко бросилось в глаза число "детей" (бабушки и дедушки) - 5 человек, все дети комсостава (т.е те, кто был постарше и имел семьи, т.е. детей). Остальные павшие детей не имели, а их-то было около тысячи. Письма В.П.Шерстюка, видимо, правдивы, он описал то, что сам пережил, сумбурно, перескакивая с одного события на другое и с высоты своего положения. Есть, я считаю, интересное письмо, солдата жене командира А.М.Ушакова, видимо сразу после гибели последнего. Там ничего нет, солдат не был в том бою, он из хозвзвода, который находился в Подклетном, но он описал состояние Ушакова сразу после боя так: "Он там за Доном дралси, дралси пока немцы не нажали, а переплывая Дон чуть не утонул, он просил у меня что-нибудь поесть, но у меня ничего не было, я дал ему сахар и он ел сахар и курил папиросы». То есть сам того не понимая солдат отобразил психическое состояние командира после первого боя по горячим следам. Хорошо видна работа цензуры - цензор смотрел на письмо "в общем", вымарывая имена собственные, написанные с большой буквы - Воронеж, Дон, а там, в тексте, где эти же названия солдат писал с малой буквы все осталось как и было. По заявлению местных Семилукских жителей мост был взорван преждевременно, много людей осталось на западном берегу и это, как мы поняли было долгое время предметом обиды и осуждения, в том числе до 80 - х годов. В прошлом году я еще раз задавал этот вопрос учителю Меркуловой Инне Меркурьевне и она подтвердила мне, что в деревне до сих пор знают о взрыве моста нашими. В.П. Шерстюк к высказываниям и описаниям событий относился весьма критически, но видимо и сам не смог удержаться относительно взрыва моста в Ст. Семилуках. На мой вопрос откуда он знает, что мост был взорван, он ответил, что об этом сказал ему мой отец в кустах выше моста мерах 100-200 (мы там с ним были). Опять же если бы не было взрыва, то он вряд бы этому поверил. Ветеран 7-й роты Долгов, совершенно отдельно от Шерстюка заявил, - когда услышали взрыв в районе моста, к которому бежали, то повернули к берегу Дона и на воротах, снятых с загона для скота переплыли Дон. На второй оборонительной позиции 3-го батальона он был ранен, отправлен в госпиталь и в войне больше не участвовал. Мы считали его показания, наиболее достоверными. В письме жене В.М.Ушакова, которое писал знакомый Ушакову боец по имени Леша имеется такая фраза: "Ната я вам пропишу о Саши мы с ним находилися в мести до 1-го июля, а потом он уехал от меня дальши 5 км, и он там находился до 3-го числа за доном, а потом его от дуда нажали немцы. Он все дралси потех пор что у него вышли силы тогда он решился плыть через дон и чуть не утонул, но всетаки переплыл остался жив" (лексика сохранена). Боец находился в Подклетном, там был хозвзвод батальона. Далее он пишет, как он кормил его сахаром и давал курить, это было сразу после боя, что потом Ушаков ушел в штаб и получил приказ занять оборону на западной окраине Воронежа, далее боец ничего о нем не знает. На письме пометки цензуры, значит письмо писано на фронте, видимо после боев. Где и как переплывал Дон Ушаков неизвестно, только то, что пишет его боец. Минометчик В.Е.Рышков написал, что они после боя в Семилуках погрузили свои минометы на повозки и по мосту переехали на восточный берег Дона, ну и другие подвиги, которые я упускаю. В.П.Шерстюк пишет, что ни в Семилуках, ни на окраине Воронежа Рышков не был, и он об этом знает. «Батальон дрался без поддержки танков, артиллерии и авиации, без всякого боевого и продовольственного обеспечения и без связи - вот в таком положении был наш 3-й б-н, выполняя 2 первые боевые задачи, в которых участвовал и ваш отец - от этой истины никуда не уйти за достоверность которой я горло перегрызу любому спорщику, т.к. сам испытал в полной мере на своей шкуре». Есть и письмо бывшего военнопленного Жаркова - командира хозвзвода в Подклетном, он пишет: «Взрывом меня выбросило из окопа, очнулся - лежу на дороге, недалеко стоят немцы, попытался сползти в кювет, остановили очередью перед головой и велели подойти, далее поставили в колонну военнопленных и погнали за Дон». До конца войны он был в плену. Я встречался с ветеранами 232 сд в Воронеже. Первая поездка была в начале мая 1987 г. на автомашине с В.П.Шерстюком (бывшим командиром санвзвода 3-го сб военфельдшером в 1942г) главврачем правительственного санатория в Кисловодске. Прибыли в Воронеж в первой половине дня и сразу по ул. 9-е января через Подклетное подъехали к Дону. Вышли из машины и здесь он мне показал кусок дороги, которая подходила к воде (по тому времени не заросшая травой и не затертая техникой) - на этом месте была понтонная переправа в 1942 году, (это как раз, где теперь железобетонный мост), левее метрах в 300 виднелась понтонная переправа, по которой мы переправились в Семилуки. Нас принял председатель колхоза в конторе, зашел разговор о бое и о взрыве моста, он сказал, что самого боя в селе не было, но горела крыша каменного дома на правой обочине от дороги, дом сохранился. На мой вопрос о взрыве моста, находящийся в конторе человек, старше меня лет на 5 заявил, что мост взорвали вечером преждевременно, на берегу осталось много народа и что немцы появились только утром следующего дня». Однако, на основании документов можно определённо сказать, что, по крайней мере, насчёт последней детали рассказчик из Семилук всё-таки ошибся. В ходе исследований в национальном архиве США в Вашингтоне (NARA) мне удалось найти оперативную карту дивизии «Великая Германия» за 4-6 июля 1942 года. Карта представляет собой несомненный исторический интерес, поскольку на ней показаны продвижение и действия частей дивизии в эти дни. На карте чётко обозначен захваченный 4 июля (то есть, немцы были на западном берегу Дона уже вечером 4 июля, а не утром следующего дня) 7-й ротой 1-го мотополка дивизии маленький плацдарм на восточном берегу Дона как раз в районе моста. Казалось бы, наши и немецкие источники неразрешимо противоречат друг другу! Однако так может показаться только на первый взгляд, поскольку на самом деле противоречия тут, видимо, нет. Дело в том, что в районе захваченного немцами плацдарма через Дон было две переправы: мост на сваях и наплавной (понтонный) мост. Мы приходим к этому выводу на основании изучения схем и аэрофотоснимков. Причём возведённая рядом с основным мостом понтонная переправа была построена отнюдь не немцами и ещё задолго до начала боёв, о чём свидетельствует снимок местности от 23 ноября 1941 года. Переправы через Дон в тех же самых местах видны и на более поздних снимках, в том числе и фото, сделанных уже в 1943 году. Поэтому, исходя из того, что и наши и немецкие источники являются достоверными, я, со своей стороны, полагаю возможным предложить следующее объяснение событий 4 июля 1942 года на переправах через Дон под Семилуками.
полная версия страницы